О моей жизни

У меня странные родители. Не знаю, что сделало их такими, но вот такие уж они есть. В целом, у меня нет ВИЧ. Есть руки, есть ноги. Образование, дом. Друзья и возможности. И я, по сути, такой же, как и все подросток.

Встаю утром, иду на учебу (иногда). Или же поеду тусить с друзьями. Может, поеду в офис заняться активизмом, послушаю музыку по дороге, почитаю прикольные книжки. О, я не разговаривала с отцом уже 260 дней. С мамой я общаюсь раз в недели две где-то. Редко.

Когда я говорю кому-то о том, что не общаюсь со своими родителями, это вызывает не меньший шок, чем если бы я была потерянной дочкой Майкла Джексона. Все удивляются, а я привыкла. Что-то абсолютно привычное в том, что никто не помогает тебе с уроками, не отвозит утром в школу, не заставляет мыть посуду, прочее. Сейчас мне 17, и это уже давно моя зона комфорта.

Забавно, как легко я пугаю взрослых своей напускной самостоятельностью и безразличием, как просто шучу о своем «сиротстве», и как мало людей знают, что часто я ломаюсь, рыдая на полу в ванной. Раз в неделю точно. Чаще в особо темные дни.

Они начали ругаться где-то в 2006. У нас тогда была трёшка: 1 комната для бабушки, зал, где отец работал и можно было просто посидеть, и спальня. Родители закрывались в зале и подолгу там сидели, меня не пускали. Мне в мои 6 лет было интересно, что ж это там такое.

Мы съехали в 2008 на квартиру, в которой я вынуждена была прожить свои подростковые годы без какого либо личного пространства вообще.
Чем дальше, тем сильнее ссоры. Я не знаю, бил ли отец мою маму, но когда они выгоняли меня из дома во время ссор, я слышала их крики и маты прямо с 7 этажа, стоя во дворе.

Отец, правда, бил меня. Это я знаю точно. С самого детства я выгребала побои за различного рода проколы. Я плохо помню те времена, но, кажется, я даже получила однажды за то, что хотела поиграть.

Это сделало меня закрытой. Я не делилась своими проблемами или переживаниями с родителями, и годам к 11 они перестали для меня быть друзьями. В страхе быть побитой за свои действия, потому что я не знала, как они будут восприняты, я начала много врать. Имела сложности с друзьями из-за скверного характера, который рвался наружу, потому что дома я боялась всего, что двигалось.

К тому моменту, как я оставила свои попытки заставить родителей не ненавидеть друг друга, мы давно уже не были семьей. К тому моменту я вообще потеряла интерес к жизни. Меня перестали интересовать мои родители и их отношения. Году в 2014 я начала их осознанно, иногда даже открыто, ненавидеть.

Однажды я спросила у отца, что он нашел в маме, а он ответил: «Не знаю». Они не были расписаны, когда я родилась. Может, мы просто все оказались не в том месте, не в то время.

В 2014 году меня очень интересовала рок-музыка и панк-тусовка. Я тогда попробовала травку по приколу. А потом не только травку. Потом не по приколу.

Я никогда особо не вкладывала философского смысла в употребление чего-либо, но с возрастом эти действия нашли ответ в облегчении. Может, я не понимала тогда, зато я поняла позже, когда алкоголь уже стал частью моей крови.

Из-за того, как отец обращался с мамой, у нее начались проблемы с психикой. Я этого тоже долго не понимала. Мне казалось, она просто конченая. Уже в свои 17 лет, изучая психологую домашнего насилия, я поняла, в чем состояла суть дела.

В феврале 2015 года отец съехал и я, тогда еще часть панк-культуры, прожила с мамой целых 3 месяца, а потом сбежала. Не выдержала. Написала записку: «Позвонишь копам – не вернусь. Прекрати себя так вести». И тусила у своей подруги. Бегали на верхние этажи курить ночью, прятали пиво под диваном. Через неделю вернулась домой после угроз, тогда еще милицией. Легче не стало.

В 9 классе я перестала ходить в школу. Просто лежала дома, выходила побухать. При этом по вторникам занималась волонтерством, иногда на музыку ходила. Мать тогда уже перестала отличать реальность от выдумки и каждый день убеждала меня, что все вокруг пытаются нас убить. Я пыталась попасть на программу по обмену студентов, и она отключила мой будильник, так что я не пришла на собеседование.

Я не выдержала и съехала от нее к бабушке. С отцом, тем не менее, поддерживала контакт все время. Он мог меня содержать, мама – нет. Но он жил за городом, а бабушка возле школы.

Подтянула учебу. Нашла новых друзей. Добилась маленького успеха в музыке.
Компания, с которой я тогда проводила много свободного времени, была для меня эталоном. Веселые, отрывные ребята, как в американском кино. В мае 2015 мы разругались с одной девочкой из тусовки и решили ее игнорировать. Через 2 дня она прыгнула с 15 этажа. Я не была главным действующим лицом в этой истории, потому что ссора касалась хоть и моей тогдашней компании, но других ребят, но все это задело меня максимально.

Я систематично бесконтрольно напивалась. У меня началась клиническая депрессия и обсессивно-компульсивное расстройство личности. Квартира у бабушки тоже маленькая, так что я, приходя домой, закрывалась в душевой и просто подолгу плакала. Смотрела в стену.

Я перестала чувствовать радость, меня не интересовало саморазвитие. Я была малоактивна и просто существовала.

У меня появилась близкая подруга. На ней в принципе был сосредоточен весь мой мир. Не знаю, почему, она была далеко не лучшим человеком в мире. Нам нравилось общаться, мне стало легче, но я все равно часто и много пила. Однажды пьяная я сказала ей оставить меня в покое. Она пыталась меня то ли на ноги поднять, то ли упрашивала пойти куда-то. И она настолько близко приняла это к сердцу, что больше никогда со мной не заговаривала.

После этого я начала пить и употреблять еще больше. Наше общение значило для меня так много, что я возненавидела себя полностью. В этой ситуации моя вина тоже была оспорима, но меня это не интересовало.

У меня есть блокнот, в котором я рисовала в те времена. Я никогда не рисовала, навык есть, но совсем базовый.  Я начала рисовать, когда в 15-ом моя подружка погибла. Рисовала разное. Много женских портеров, фигур. После того, как мы поругались, там появилось много моих автопортретов, исписанных моей ненавистью к себе. Я ненавидела себя все время, 24 на 7. Я ненавидела себя и жизнь максимально сильно. Не пыталась с ней покончить, правда. Не тянет меня туда.

Поскольку родители меня пугали или бесили, друзья – все, что имело для меня значение. Но и с этим в жизни мне особо не повезло.

В те времена, когда мы с ней поругались, мой отец стал зарабатывать неприлично много. И в целом он себя чувствовал довольно хорошо. Я жила у него на каникулах и выходных, получала 300 грн карманных в неделю, редко общалась с матерью. И всех все устраивало.

Даже с самого детства на материальные «ценности» родители не были скупы. Они были скупы на ласку и доброе слово, а вот на поездки за границу, большое количество техники и билеты на концерты они были щедры.

И этот контраст заставлял меня ненавидеть себя даже сильнее. Я считала себя максимально бесполезной,  и все на чем, как я считала, была завязана моя жизнь, это на том, что бы отплатить отцу. Поступить, найти работу, отдать отцу. Ничего больше. Я даже любить не хотела.

Я помню момент, когда я внезапно поняла, что боюсь отца. Когда я была в 7 классе, его не устраивала моя успеваемость. Он пришел в школу узнать, в чем дело. Среди прочих фактов учительница сказала, что на уроках мои волосы лезут мне в глаза. И он их отстриг. Долго спрашивал, почему я столько ему вру. И я внезапно выпалила, что боюсь его. Он тогда меня побил до посинения.

Я боялась его аж до лета 2016. Он много получал, ездил за границу, «культурно» употреблял и встречался с замужней женщиной. Вызывал у меня отвращение.

Зато в его доме у меня была комната, которая хоть мне и не нравилась, но немного давала мне место для жизни. Это был мой дом, хотя саму постройку и расположение я ненавидела.

Я поехала волонтером помогать детям в трущобах под Ужгородом. Когда вернулась домой, моя комната была разрушена. На вопрос «что случилось?» ответ был — «убирайся». И тогда мое терпение оборвалось.

Я объявила ему бойкот. Какое-то время мы не общались, я жила у бабушки.  Однажды приехала туда забрать какую-то мелочь, а он был дома. Посадил меня на диван и спросил: «Какого хрена?». Я, оказалось, опозорила его перед братом и дедом и просто неуважительно себя вела. Я опешила и не смогла толком на это ответить, следующая реплика была: «Убирайся к чертовой матери».
Я собрала свои вещи, причем взяла только те, которые пригодились бы мне для жизни под мостом. Какой-то шмот, 4 литра вина и гитару.

Я еще долго переживала из-за этой ссоры. Позвала его встретиться в сентябре 16-го. Диалог был короткий.
– Я извиняюсь (мои слова).
– В жопу засунь свои извинения (отец).

Так вот закончились мои отношения с отцом. И вся моя никчемная жизнь.

Месяцем позже я случайно попала в Teenergizer! Там жизнь пошла на лад. Я на самом деле никогда не рассказывала всю эту историю ребятам, но они знают, что у меня проблемы в семье. Никто из них ничего не делал, чтобы мне помочь. Но мне существенно легче от общения с ними. Они настолько другие, что я все еще слабо верю своей удаче. Один из них буднично и беспечно мне часто повторяет «Я буду рядом» или «Мы здесь все семья», и это делает меня невероятно сильной, хоть он вряд ли об этом догадывается. Но со временем я поняла, что самое главное осознание, которое пришло ко мне с полученными в организации знаниями, это то, что никто из людей в моей истории не виноват. Я перестала злиться на отца, своих подруг и прочих персонажей. Просто поняла: такие они люди, такая моя жизнь. И она тоже прикольная. Косячная, но прикольная. И дальше будет так же, и сколько бы не было дерьма, всегда будет что-то хорошее. Если я буду так думать.

Иногда мне очень трудно и страшно представить, какая была бы моя жизнь. Странная, наверное. Но я точно знаю, что люблю жить сейчас. Со всеми проколами и неудачами. Я знаю, кем я хочу стать. Я знаю, что я хочу изменить, и я знаю, что я сейчас намного более стойкая и добрая, чем год назад.

Мы встретились случайно, в нужном месте в самое нужное время.

Авторка иллюстраций: Лада Нужная