Диме (имя изменено) сейчас 24. Он живет в большом городе и работает в креативной сфере. И уже 4 года он живет с ВИЧ. Мы поговорили с ним о том, что он чувствовал, когда узнал о своем статусе, как реагируют друзья и сталкивался ли с дискриминацией.
О том, как узнал свой статус
Четыре года назад я узнал о своем статусе — тогда мне было 20 лет. До того о ВИЧ я особо никогда не задумывался. Знал только то, что в школе рассказывали и думал, что с этим долго не живут. Всегда был уверен, что подобное бывает с другими, а меня такое точно не коснется.
Как-то моя подруга предложила за компанию пойти сдать тест на ВИЧ. Я очень волновался. Пока ждал результаты, расспрашивал у работника центра больше о вирусе. Я тогда слушал и ничего особо не понимал, а через несколько минут узнал о положительном результате. Меня как будто мешком с цементом по голове ударили.
Хотя мне сразу объяснили, что люди живут с этим и все будет нормально, я был в шоке. Подруга тогда ждала меня у кабинета. В тот момент, когда я вышел, она говорила по телефону, но по моему лицу сразу поняла, что нужно прекращать разговор. Я ей сразу всё рассказал.
Заразился я, скорее всего, половым путем, так как нахожусь группе риска, а инъекционные наркотики никогда не принимал.
Через неделю после того, как узнал о статусе, я первый раз поехал в СПИД-центр. Там я беседовал с социальным работником, психологом и меня поставили на учет. Первые полгода мне даже нравилось туда ездить — казалось, что я какой-то особенный, так как тебе все уделяют очень много внимания.
Во всей ситуации больше всего меня смущали побочки от антиретровирусной терапии, которую я начал принимать. До того я употреблял вещества, и на этом фоне у меня в голове иногда появлялись голоса. Это было фоновым состоянием после длительного употребления. Это всё совпало с началом приема таблеток. В первую ночь, когда я выпил терапию (еще старый препарат), я чувствовал себя как будто под чем-то и не мог уснуть до утра. Ко мне тогда пришел друг, так как я не хотел оставаться один дома. В общем, первые две недели приема были хардовые, но меня предупреждали, что организм привыкнет и станет лучше. Так и случилось. Сейчас, когда я в трезвости, терапию не пропускаю и хорошо себя чувствую.
О поддержке
Мне повезло, что я познакомился с Яной и Даней из Teenergizer. После общения с ними, мне стало легко: я увидел, что люди живут с этим и было проще принять всё, что происходит. До того мне казалось, что я один, еще и читал много всякой фигни в интернете.
А я хотел жить той же жизнью, которой жил до, и увидел, что это реально.
Первое время после того, как узнал о ВИЧ, были мысли, что если я начну активно заниматься спортом — точно выздоровею. Сейчас понимаю, что я проходил через все классические стадии принятия — отрицание, торг и так далее. Я быстро осознал, что спортом ничего не решится и начал постепенно рассказывать друзьям. Они воспринимали информацию нормально, даже шутили по этому поводу. Мама тоже обо всём знает, но отреагировала она болезненно, так как вообще не особо понимала, что это такое. Ее максимумом была социальная реклама по телеку. Но она вместе со мной узнавала много нового о ВИЧ.
Сейчас я не хожу и не кричу о статусе. Конечно, я не скажу на каком-то собеседовании, что у меня ВИЧ. Но если я с кем-то сближаюсь — рассказываю, потому что это важно. За весь мой опыт четырех лет с ВИЧ ни один сексуальный партнер не оттолкнул меня. Все нормально принимали мой статус.
Главная причина, почему я не говорю о ВИЧ публично — я очень люблю свою семью. Многие её члены очень диджитализированы — они есть и в Фейсбуке, и в Инстаграме. Я это не афиширую, потому что они могут зайти и увидеть. Для них это будет ударом. Но я вижу смысл в том, чтобы говорить о статусе открыто. Чем больше у людей на слуху таких историй, тем привычнее это для них становится. Чем больше людей говорят о себе, тем быстрее снимается стигма.
По сути моя жизнь не сильно изменилась, хотя я до сих пор не могу сказать, что полностью принял свой статус. Мне всё ещё сложно говорить партнерам о ВИЧ. Но в целом, всё нормально.
О дискриминации
Так как у меня ВИЧ, я не могу служить в армии. Чтобы получить официальное освобождение, мне нужно было поехать в военкомат на медкомиссию. Там я попал к медсестре, сразу дал ей документы из СПИД-центра, и она начала водить меня по всем врачам. Были такие, кто сразу подписывал справку без лишних вопросов. Но мне пришлось столкнуться с психиатром — бабулей лет 80. Я ее уже видел раньше в военкомате, когда к ней приходил другой парень. Тогда она орала на весь коридор, что он колется. Вокруг было много людей, и они это все слышали. Когда я пришел, она тоже начала орать: “Ты что, наркоман? Ты что, гомосексуалист?” Но медсестра сказала просто не брать в голову.
А когда мы пришли к главе комиссии, который всё утверждает, он просто посмотрел на меня и скривился. Было неприятно.
Наверное, вся проблема в невежестве. Врачи априори не должны дискриминировать из-за любых болезней. Это же не просто люди с улицы. Но все равно подобное происходит, и в этом большая проблема. Это токсичное злоупотребление своей властью в таких закрытых и особых структурах как армия.
В повседневной жизни подобные ситуации происходят от того, что люди мало знают о ВИЧ. Они боятся того, с чем не знакомы. Я думаю, что нужно проводить больше разъяснительных бесед и заниматься просвещением, чтобы лопались их духовные скрепы. Тогда будет что-то меняться.
Что бы я посоветовал тем, кто только узнал о своем статусе?
Найти людей с такой же проблемой. Они помогут понять, что это не конец жизни, и все будет норм! Сейчас медицина развивается, и уже есть терапия в виде укола, который нужно делать раз в месяц. А, может, скоро будет и вакцина.
