Эдгар – талантливый молодой музыкант, который успел покорить не только сцену “Голосу країни”, но и улицы множества разных городов. Как же все начиналось?
Просто вышел на площадь и начал так делать.
В чем интересная штука улицы: ты выходишь играть, когда тебе хочется. Те, кто тебя реально вживую увидели, те и заценили. Я даже не могу вспомнить все, что мне пишут, у меня здоровенная коробка записок. Я зарабатываю деньги на корпоративах и прочих штуках. Когда я только начинал играть, я этого никогда не рассказывал, очень давно, года четыре с половиной назад. Ничего, кроме Пятницы, на гитаре играть не умел, петь не умел толком. Ко мне подошел на Льва Толстого парниша, говорит: «Привет, у меня вот есть заведение, «Горький-паб», не так давно открылись, может, хочешь поиграть?». А я на улице играю ну три месяца максимум. Таке зелене. И я придумал такую штуку. Я выписал все песни, которые знаю. Их было 15 штук. В начале выступления я просто делал шоу: я говорил, что не играю на заказ, но можно говорить цифры. Давайте заказывать цифры, а я буду играть эту цифру в моем сет-листе. Но в итоге я не играл никогда песни, которые были там. Получается, что оба в выигрыше. Они думают, что выбрали то, что правильно как раз сейчас, потому что я объявляю следующую песню, и они: «Ой, класс, как раз то, что мы хотели!».
Сложно найти что-то более разбивающее стереотипы, чем постоянное общение с множеством разных людей.
Я как-то играл, подошел лысый здоровенный дядька и сказал: «Можно я прочитаю стих?». Я говорю: «Конечно». Он читает стих, и у меня мурашки. И я в шоке, как это сейчас произошло? Как этот дядька, которого я бы обошел по другой стороне дороги идя вечером, только что так попал внутрь? Внешние проявления нас – это все иллюзия. Его же по-другому одеть, причесать — и все, он будет супер-адаптированный для какой-то социальной группы. Поэтому улица мне, наверное, очень помогает… помогла, я уже не могу по-другому мыслить. Помогла безоценочно смотреть на людей. Я не могу писать песни дома, мне неудобно. Здесь большую часть песен писал, за этими деревьями. Это интересно. Когда ты мыслишь о людях стереотипно, не пытаясь взаимодействовать, тебе же хуже, ты же не видишь глубину этого всего. Ты не слышишь тишину, из которой издаются звуки. Удивление — самая искренняя эмоция.
Зачастую чем больше аудитория, тем больший мандраж сопровождает выступление. Однако у Эдгара ситуация совершенно противоположная.
Три человека намного страшнее, чем сто. Потому что очень внимательно слушают. Это гораздо сильне зажимает, чем те сто человек, которые слушают, и ты воспринимаешь их как цельный организм — зритель, слушатель. Но улица вообще отбивает весь этот страх перед сценой, если честно. Полностью.
Все чаще и чаще можно встретить нарекания на то, что виртуальное становится важнее реального. Так ли это?
Может, настоящее — это еще одна условность, те границы восприятия, на которых я остановился, и которые мне кажутся правильными. Очень даже вероятно. Но это прекрасно, что еще больше граней в этой жизни становится, еще больше интересностей. Главное, чтобы оно не смещало акцент от жизни. Очень много направлено на то, чтобы потешить свое тщеславие или самооценку. Это правда. Эготипичное мышление не является чем-то негативным. В нашем обществе это сейчас прерогатива. Так как сейчас общество людей, которые максимально самовыражаются. Все выдают контент. Это настолько уникальное время. Еще 50 лет назад вообще даже такого не могли себе представить. Большая часть людей была исключительно потребителями. Сейчас многие из тех, кто «хавали” то, что им давали, начинают потихоньку выдавать свое. В этом пророждается какое-то, возможно, творчество. Главное, чтобы это все исходило изнутри, а не из желания быть похожим на каких-то иллюзорных кумиров. Мы можем оценивать только в рамках своего восприятия. И очень субъективно. Мне этим очень нравится музыка. Потому что невозможно ее оценивать. Невозможно понять: «Ну, все, я научился играть на гитаре». Нет такого. Нет «я научился петь». Не бывает конечной точки, ты всегда в процессе. Всегда в сейчас ты максимально сейчас. Я не могу понять, в какой момент появляюсь я. Соответственно, нет момента, когда я исчезаю. Гораздо глубже, если мы все единое что-то. Единая энергия. Я когда-то смотрел, как очень легко понять принцип энтропии и что мы в этой энтропии. Рано или поздно наступит тепловая смерть вселенной. Вот допустим, у нас есть изначальные условия: стакан молока и стакан кофе. В момент, когда ты наливаешь молоко в кофе, до того, как оно станет однородным, то бишь та же тепловая смерть вселенной, вы увидите эти завихрюшки. Это и есть мы. Тот миг, который появляется до тепловой смерти вселенной. Потому что она произойдет, это факт, к которому все стремится. Не нужно во главу чего-то ставить себя как человека, как вид. Нет. Есть сейчас модели, которые мы воспринимаем как правильно, а вдруг все неправильно. Вдруг это все вообще не так. Эван Маск сказал, что есть всего один шанс из миллиарда, что мы не в симуляции виртуальной реальности. Не стоит бояться того, что ты не знаешь, потому что страх — это проекция твоей головы. Это всегда иллюзия. Ведь объективно ты всегда стоишь перед пропастью, и ничего не происходит. Но ты боишься. Почему? Потому что ты упадешь. Но ты же не падаешь. Ты боишься смерти, но ты же не умираешь. В итоге, ты же никогда и не рождался.
Эдгар считает, что риск – неотъемлемая часть жизни, без которой невозможно развитие.
Всегда нужно шагать чуть-чуть шире, чем ты шагал до этого. Тогда рутины не будет никогда. В итоге, каждый следующий концерт становится для тебя интересней, чем предыдущий. Потому что ты шагаешь шире. Мне так кажется. Даже если ты будешь играть один дома. Это же все от восприятия. Все в этой жизни от восприятия. Если говорить обобщенно, то риск — это выход из зоны комфорта. В итоге получается как. Если ты находишься в определенном замкнутом круге, даже если это будет круг поощрений и удовольствий, он рано или поздно становится рутиной, в твоей же голове. Боб Дилан когда-то говорил о том, что если ты чувствуешь себя, как дома, – пора сваливать. Пора искать дальше. Искать глубже. Искать шире. Поиск — это, наверное, не просто то, что интересно, а то, в чем смысл, если он вообще есть. Каждый человек вокруг нас — учитель, а мы — его ученики. И в то же время ты являешься учителем для каждого. Потому что у меня есть опыт, который ты не переживала. А у тебя — который не переживал я.
Я покупаю себе клавиши. Буквально вот-вот. Я чуть-чуть играю, хочу получше научиться. Я помню просто, что года два назад для меня было намного интереснее разучивать новые штуки гитарные. Грубо говоря, что ты делаешь? Выходишь на площадь и говоришь то, что думаешь. И я хочу попытаться пообщаться через клавиши. Причем я учился на них играть всегда очень спонтанно, у меня никогда не было клавиш. Просто я всегда находил какие-то пианинки на улице, в театральном стояло пианино. Недавно я вызвал мастера, и он настроил пианино возле Майдана. Кстати, очень много людей не хотели соглашаться настроить пианино на улице.
Если ничто не бывает статично и вечно изменчиво, как оставаться собой? Может, это не так уж и нужно.
Нельзя искать то, в чем ты хочешь остаться. Нужно искать то, что есть сейчас внутри тебя, наблюдать, как оно изменяется, оно не бывает статично. Похоже на дерево, которое растет внутри тебя постоянно. У которого появляются новые ответвления, и оно остается тем же самым деревом с кучей новых веток. У меня здесь есть татуировка об этом, недавно сделал. Вообще, задавай себе вопросы, не ища ответов. Живи в моменте сейчас, не ищи прошлого или будущего, того, что уже прошло, или только иллюзорно будет. Понятное дело, что ты можешь думать о будущем, но сейчас. Никогда не бывает моментов в жизни, когда ты живешь не сейчас. Сейчас — это все, что у тебя есть, больше ничего нет. И для этого будьте детьми (в общем понятии, как молодые во вселенной).Квинтэссенция всего, что я говорил. Все очень просто.
